Результаты

15.04.2016

В действительности же это может дать лишь картину выработки определенной церковной догмы, ее формы, формулировки, и при этом главное - наблюдение природного явления, его объяснение - остается за рамками рассуждений.
Неверно, как это делает Райнов, считать «выветривание богословско-символического мышления» лишь на том основании, что при описании того или иного явления природы не указано, что это «знамение». Авторы разбираемых отрывков именно это и имеют в виду и не указывают лишь по причине уверенности, что оно само собой разумеется и будет понятно читателю. Исходя из точки зрения «выветривания», Райнов делает статистические подсчеты, выявляя количество соответствующих записей по векам. Подобный метод статистики в данном случае непригоден, ибо не учитывает того момента, что в подавляющем большинстве отсутствие или наличие «знаменательности» зависит от задач, целей произведения, жанра, слога. Автор не учел церковной реакции XV- XVI вв., столь ярко проявившейся в культурной жизни страны и наложившей отпечаток на литературные произведения. На результаты статистических выкладок автора повлияло и то обстоятельство, что расширение в XIV- XVI вв. летописных источников резко увеличило количество записей о явлениях природы и что если летописцы подчас не упоминали о «творце», то это не свидетельство отступления летописцев от догматики богословия. Для них так или иначе любое явление оставалось актом божественного вмешательства.
Далее, как нам кажется, неверен принцип построения работы, ибо почти вся работа - пересказ содержания переводных произведений. Неверен потому, что это позволяет лишь судить о работе автора произведения (Василия Великого, Дамаскина и др.), о его замыслах. И не отвечает на важный вопрос, как и что из этого отразилось в последующем, что вошло в фонд знаний о природе.
Конечно, проследить это трудно. Но не проследить - упущение.
Вряд ли можно считать, что у Кирика проявляется «небогословское отношение» к рассматриваемому предмету - математике.